Человек — странное существо... И у него странные представления о свободе. Для него свобода — это избавление от оков. Но оковы — это только иллюзия. Существуют лишь чувства человека, они — оковы.

Любовь делает человека несвободным. Страх делает человека несвободным. Но кто может избавить человека от страха, если не он сам? А какой человек будет избавлять себя от любви, если она делает его красивым?

Но обо всем этом человек не думает. Он грезит о некой Свободе, которая придет однажды к нему и скажет: «Ты свободен!» Конечно, произойдет нечто подобное. Но с этими словами придет не Свобода, а Смерть.

Человек не ведает того, что Бог одаряет его Своей великой милостью именно тем, что не спешит исполнять его желания. Да, это очень странно, что человек пытается говорить Богу, что Ему должно делать.

Но стремление к власти и эгоизм убеждают человека в обратном — «имеешь право и заслужил». Какой должна быть расплата за эту слепоту?..

Человек — странное существо... Он рад обманываться. Рад принимать образы собственных желаний за интуицию, видеть в своих догадках голос Провидения, узнавать в случайных событиях «знаки» судьбы. Только бы они подтверждали его надежды... И он рад.

Когда человеку больно, он ищет утешения. Когда ему радостно, он желает продолжения своих удовольствий. А когда он просит Бога о чуде, он верит, что ему не откажут, ведь «Бог любит нас», «Он — сама Доброта», «сама Любовь». Но что человек знает о том, что есть Доброта для Бога, что Любовь для Него?

Человек не знает этого, но он любит обманываться. Он верит, что Бог любит его — человека — той любовью, которую сам человек вменил Господу. Он верит, что у Бога те же представления о доброте, что и у человека, словно они воспитывались вместе и в одной школе. Человек обманывается.

Человек потакает своим слабостям, считая их своими достоинствами. Человек испытывает зависть, глядя на то, что хотел бы иметь и что на деле является лишь плодом его воображения. Человек любит обманываться, но не любит замечать этого.

Человек — странное существо... Он полон страхов и потому постоянно нуждается в защите. Часто именно любви дает он это задание — защищать его в его же собственном мире страхов и подозрений. Он дает своей любви работу. Не трудится для любви, но хочет, чтобы она трудилась на него.

Когда человек покупает себе домой живой цветок, он понимает, что должен ухаживать за ним, иначе тот погибнет. От цветка мало пользы, только радость. И за эту радость человек готов платить. Но в любви здравый смысл ему отказывает. Теперь любовь должна заботиться о нем, теперь она должна ему платить.

Почему человек поступает так? Почему не дорожит своей любовью? Почему подвергает ее испытанию? Верно, потому, что он слишком мал и незрел. Верно, потому, что он несмышленый ребенок.. И потому, вероятно, он называет Бога — Отцом, а себя — «дитем Божьим». Да, он и в этом вменяет Богу обязанности.

Иногда кажется, что человек просто глуп. Но... Все было бы очень просто, если бы это было так. На самом деле он слаб и завистлив. А это куда страшнее.

Человек — странное существо... Говорить напрямик о собственных светлых чувствах ему страшно и неловко. Но вот таить в себе злобу и недоверие, растить в себе ненависть и разочарование он считает делом вполне достойным. Но странно не это, странно, что он не замечает этого противоречия.

Когда у человека появляется возможность сказать другому доброе слово, он находит тысячи объяснений, почему он не может этого сделать. Но когда у него появляется какой-то повод возненавидеть другого человека, он сделает все возможное, чтобы превратить этот повод в «обстоятельство непреодолимой силы».

Слабость человека проявляется в его неспособности делать добро. На этом пути он видит массу трудностей, которые не в силах преодолеть. И он не спрашивает себя — зачем он выдумал эти трудности? Он рассказывает, почему они не могут быть устранены.

Зависть человека основывается на его неспособности избавить себя от зла, несмотря на очевидные плюсы этого избавления. Избавление от этого зла кажется человеку преступлением против правды. И он не спрашивает себя — разве может быть избавление от зла преступлением?

Человек — странное существо... Он ходит по кругу, меняя одно чувство на другое. И все от того, что у него не хватает силы ни на прощение, ни на понимание. Он хочет, чтобы все в этом мире складывалось согласно его собственному представлению о жизни — о том, что правильно, а что неправильно, что истинно, а что ложно. Он тиран и сам не догадывается об этом.

Когда человеку плохо, ему настолько же невыносимо чужое счастье, сколь и собственное страдание. Ему кажется, что если он страдает, то страдать должен и весь окружающий мир, каждый человек. Тогда как ему следовало бы радоваться тому, что в мире кроме страданий есть еще и счастье. Этим бы он мог преодолеть собственное страдание. Но слабость и зависть мешают ему.

Странно ли, что человек упивается собственным трагическим образом куда больше, чем собственным счастьем? Первым он считает возможность гордиться, второе — собственно счастье — не спешит выставлять напоказ, словно боится, что оно будет у него отнято или украдено. Насколько же надо быть слабым, чтобы бояться делиться собственным счастьем, и насколько завистливым, чтобы с такой щедростью изливать на мир собственное страдание?..

Человек — существо странное... Когда у него что-то есть, когда он чем-то по-настоящему обладает, он спокоен и холоден. Хотя, казалось бы, имеешь — так чего ты ждешь?! Пользуйся, наслаждайся, храни усердно! У тебя ведь одна жизнь. И пока она дает тебе этот шанс, пока у тебя есть этот ее подарок, будь счастлив! Не брезгуй, не игнорируй, не привередничай. Просто радуйся! Но нет. Скучно, грустно, неинтересно...

Однако стоит отобрать у человека эту ценность, как все мгновенно меняется. Пропажа сразу становится необыкновенно «дорогой», «необходимой». Утраченное тут же во что бы то ни стало нужно вернуть, на худой конец — заменить чем-то подобным. Утраченная ценность снится ночами, все мысли и тревоги связаны только с ней. В памяти всплывают прекрасные образы прошлого... И даже если ничего прекрасного не было, сейчас оно становится таким.

Таково отношение человека к любви. Ему кажется, что он ценит ее, когда она есть. Но на самом деле он начинает ценить ее только после того, как узнает, что она у него отобрана. Даже не потеряна, а именно — отобрана. Остается только удивляться тому, насколько изощренной может быть человеческая зависть и насколько сильна его слабость.

Человек — странное существо... Он обожает учить, но совершенно не умеет учиться. Его рассудок лишен любопытства, а внутренний опыт, который мог бы помочь человеку в познании себя и мира, переосмысляется им так, как бы ему самому хотелось.

А хочется человеку оставаться неизменным. Человек замкнут в себе и в своих представлениях, совершенно не желая из них выбираться. И цель этой замкнутости — видеть мир таким, каким человек хочет его видеть. Он подстраивает мир под себя, и это дает ему возможность упорствовать в собственных заблуждениях.

Человек слаб для того, чтобы меняться, и завистлив от того, что не может принять существование чего-то, что ему неподвластно. Человек из всего устраивает соревнование, он готов соревноваться даже с любимым. Не из-за слабости ли своей он так стремится к власти? Не эгоизм ли делает его столь завистливым?

Человек допускает ошибки, но проблема не в этом. Проблема в том, что он не собирается их исправлять, этому противостоит все его существо...

Человек — странное существо... Разум был дан ему для того только, чтобы легче было человеку выполнить его предназначение. А для чего еще? Разве может быть другая задача у Промысла, кроме как только эта — помочь человеку на его Пути? Но каким образом человек употребляет свой разум?..

Он спрашивает: а что такое Путь? а что такое Промысел? а почему я должен по нему идти? а как долго по нему идти? а что мне за это будет? а какова цель? а как понять, что это правильный путь? а как бы я мог проверить все это?

«Мне бы хотелось удостовериться...» — говорит человек и гордится своим сомнением, своей дотошностью, своей тягой к познанию сути вещей. Только вот он ничего не делает, и путь его порастает бурьяном. Но сам человек доволен — он изучает вопрос, он познает истину. Когда-нибудь, в другой жизни он доберется «куда нужно».

Сомнением человек борется с Богом. Сомнением и бездействием. Ну что же, пусть победит и пусть умрет. Он сам так хотел...

Человек — странное существо... В иллюзорном мире он чувствует себя комфортнее и счастливее, чем в реальной жизни — в мире, частью которого он является. Не потому ли так, что вся его даже реальная жизнь протекает в пространстве иллюзии? Не оттого ли, что он так привык к иллюзорности?

Иллюзорные цели, иллюзорные противники — это иллюзорные достижения и иллюзорные победы. Но человек принимает иллюзию за реальность, а реальность жизни становится для него — иллюзией.

Знает ли он, что призван к делу? Но даже если бы и знал, то разве бы смог его выполнить? Нет, и потому ищет он не дело, а цель, которую он раскрасит своими чувствами и восторгами. А дело... Оно не слишком живописно, да к тому же не имеет цели, поскольку оно само — цель, а точнее — смысл.

Но упивается человек собственными чувствами и не видит того, что лежит на поверхности. Когда же кажется человеку, что глядится он в глубину и видит истину, на самом деле он подобен тополиному пуху — поднят ветром, который несет его в никуда.

Человек — странное существо... Когда ему дается шанс все исправить, он избегает его. Когда у него уже нет никакой возможности поправить свое положение, он бывает необыкновенно настойчив. Чего же он боится? Неужели того, что все в его жизни будет складываться хорошо? Неужели он боится собственного счастья?

Все это есть отчаянное недоверие человека к жизни. Он не верит в то, что его жизнь может быть счастливой, в нем нет этого чувства, а без него он не способен сделать ее такой. И не потому ли он призывает в свою жизнь чудо, что считает, будто бы без чуда его жизнь не может быть счастливой?..

Завистливые мечты человека о счастье, которого нет, которое можно только делать, лишь множатся от слабости, которой как раз в человеке с избытком. Слабости столь великой, столь безмерной и изощренной, что даже на то, чтобы верить жизни, человеку нужны доказательства! И в виде доказательства он требует чуда!

Как противоестественной природой чуда можно доказать добрую волю естественной жизни, известно, видимо, только самому человеку...